Какой язык ближе к истокам, русский или украинский?

Бытует мнение, что русский язык наиболее далек к остальным славянским языкам. К сожалению, серьезных исследований на этот счет в интернете не нашел. В основном приходится читать, что  русский язык испытал сильное влияние финно-угорско-тюрских языков, а украинский язык в значительной степени сохранил свою чистоту. Для проверки, какой из языков больше изменился, я проделал небольшой эксперимент: проанализировал несколько первых страниц Евангелия на церковно-славянском языке. Далее выбрал слова, которые изменились либо в русском, либо в украинском языке. Рукописи дошедших до нас текстов Евангелий на церковно-славянском языке датируются XI веком, поэтому можно считать эти тексты неким эталоном древнерусского литературного языка. Анализировалась только лексика, грамматические различия, склонения и времена глаголов во внимание не принимались. Результаты получились интересные.

Отец. Не употребляется в официальном украинском языке. Его заменило также славянское Батько. Отчизна — Батькивщина или Видчизна.

Др. руск. Речет  этот корень часто встречается в современном русском языке (изречение, речь). В украинском языке это слово исчезло, его заменило слово Мова. Вероятно, влияние польского — mowa

Обрящете, Обрести — в украинском Знайти от польск. znajdowac

Видеть — Бачити от польск. zobaczyc

Время — Час влияние польск. czas

Достойный — Гидный , польск. godny. Кстати, в молитве «Достойно есть» еще  одно слово в украинском языке  изменилось: «без сравнения» на  «без поривняння»

Алчущий, Алчность — Голодний, жадибнисть

Мрежи (сети). одно из немногих слов, которое исчезло из русского языка, но осталось в украинском — Мережи. Первый плюс украинскому языку.

Жажда — Спрага, польск.  pragnienie

Последний — Останний, польск. ostatni

Оставить —  Залишати

Долг, должник — Борг, Боржник. Странное слово. Как оказалось турецкого происхождения.

Помрачать, мрачный — Похмурый. Возможно, тоже польское влияние. Например туча- на украинском хмара, на польском сhmura

Получать —  Отримувати, польск. otrzymac

Сокровище — Скарб, польск. skarb

Очи. К сожалению, слово, вышедшее из широкого употребления в русском языке. «твои пленительные очи яснее дня, чернее ночи». Украинский язык сохранил это слово, второй плюс украинскому.

Питать —  Годувать.

Муж- чоловик

Общий счет 16:2 в пользу русского языка. Случайная выборка древнерусских слов довольно большая (несколько тысяч), поэтому данная статистика не сильно изменится при продолжении исследования. Предвижу другой аргумент против методики эксперимента: церковно-славянский язык, якобы, не являлся разговорным языком в древней Руси. Да, грамматически церковно-славянский язык грамматически точно соответствует древнегреческому языку — языку Евангелия. Но лексически церковно-славянский язык не отличался от разговорного древнерусского языка. Тем не менее, аналогичное исследование проделал с самым известным литературным памятником  древней Руси «Словом о полку Игореве», написанным на разговорном древнерусском языке. Опять есть мнение, что «Слово о полку Игореве» — подделка 18 века. Но после аргументов А.А. Зализняка сомнений в подлинности текста не осталось.

Итак,

Былина — бутина

Время — час

замышление мысль — думка

облака — хмары

стадо — зграйка

красный. С этим словом  ситуация неоднозначная. В древне-русском это слово обозначало красивый. И современный русский язык сохранил этот корень. В украинском же красивый — вродливий. Но красный в значении цвета в древнерусском был чрленый. Украинский язык сохранил это слово — червоний.

видеть — бачити

рече — мовить

Луце, лучше — краще

Потяти — по-русски убить. Украинский язык сохранил старое значение. Второй плюс украинскому.

Позрим , узреть — побачити

Копье — спис

вскормлен, кормить — годувать

ищучи, искать  — шукать

путь — шлях

меркнуть — згасати

обидеть — образити

молнии — блискавки

Таким образом, при анализе древнерусского текста получаем примерно такую же статистику, что и с церковно-славянским текстом.

Слов, которые не изменились ни в русском, ни в украинском больше 90%. Есть слова которые потерялись и в том, и в другом. Например, исчезло очень популярное слово: глагол, глаголати. «Глаголом жги сердца людей».

Таким образом, слов, которые вышли из употребления и заменились другими в украинском языке гораздо больше, чем в русском. Русский язык за тысячу лет испытал меньшее внешнее влияние, чем украинский. Здесь, кстати, лингвистику подтверждает история. Украина долгое время была частью Польши, а некоторые области Украины ушли из под влияния Польши только в 1939 г. Стандарты же официального украинского языка формировались как раз представителями Западной Украины. По факту многие украинцы не знают мови, потому что их предки никогда не разговаривали на таком языке. Но это уже другая история.

Какого цвета радуга

Радуга — прекрасный пример субъективности нашего восприятия реальности.
Радуга вдохновляет творцов, с ней связаны мифы, верования и символы. Но в действительности цветов не существует. То, что мы воспринимаем как цвета радуги, на самом деле свет различных длин волн. Многие животные не различают цвета радуги, зато видят «цвета» других длин волн, которые не различают люди. То, что мы видим цвета радуги, по большому счету, дело случая. Могли бы разумные существа, подобно человеку, но с другим спектральным восприятием цветов открыть явление радуги? Возможно эти существа с помощью детекторов определили бы, что при некоторых условиях (дисперсия при преломлении света), эти детекторы фиксируют свет с плавно меняющейся длиной волны. А может и не определили бы, если бы не поставили эти детекторы в нужное время в нужном месте.
И как все-таки наш великий поэт тонко отметил суть научного творчества:

О сколько нам открытий чудных

Готовит просвещенья дух

И опыт, сын ошибок трудных,

И гений, парадоксов друг,

И случай, Бог изобретатель.

Гений Ньютона смог доказать, что при дисперсии белый свет разлагается на непрерывный спектр лучей цветов радуги. Но и без случая не обошлось. Ведь способностью видеть радугу обладают не все живые существа. Но тогда вопрос: а что скрыто от человеческого восприятия и какую картину мира мы могли бы наблюдать, обладая более развитой системой восприятия?
Вывод: Наше восприятие очень субъективно. Но расширить это восприятие можно только осознав эту субъективность через рефлексию.

Правила жизни в эпоху революций

Михаил Делягин о фундаментальных изменениях нашего мира

На основе открытой лекции на геофаке МГУ. С предыдущей статьей «Это не кризис — это другая реальность«- данная заметка связана той же проблематикой — как выйти за пределы субъективного восприятия реальности, и тем же инструментом — рефлексией.

Дорогие друзья, с вами случилась большая неприятность: вам повезло. Привычный нам уютный мир на глазах приходит в негодность, и вам предстоит созидать новый мир взамен старого — вне зависимости от того, что вы хотите и что вы умеете.

Это страшный труд, и жизнь в эпоху модернизации, — жизнь, которая созидает мир, а не наслаждается плодами труда прошлых поколений, — тяжела и опасна, а часто и безрадостна.

Но история никого не предупреждает и тем более ни у кого не спрашивает разрешения.

Наш мир, который вы изучаете по учебникам и который мы знаем, — уже прошлое. Он уже прошел, а мы с вами живем в реальности, которую по инерции все еще считаем приблизительным и отдаленным прогнозом.

Происходящие изменения более глубоки и масштабны, чем происходившие на протяжении всей письменной истории человечества. Мы знаем социальные системы, которым тысячи лет, знаем системы, возраст которых исчисляется столетиями, знаем системы, которым всего-то четверть века или вообще полтора десятилетия, — так вот, они все одинаково, хотя и по разным причинам, перестают работать.

Прямо сейчас, на наших глазах, — потому что выработали свой ресурс.

И вам предстоит испытать, и даже в собственных семьях, ужас исторического творчества. Ужас — потому что вы будете ясно и четко понимать, что сделанную вами ошибку будет уже нельзя исправить, — и, одновременно, что у вас не будет достаточной для правильного принятия решений информации. И, соответственно, вам придется принимать решения, последствия которых нельзя будет исправить, в значительной степени вслепую.

Собственно, чтобы преодолеть этот ужас, люди и создали идеологию: чтобы иметь дальние цели и, не видя будущего, решать проблему путем его создания, путем подчинения своей воле и переламывания истории.

Мы живем внутри большой исторической «точки бифуркации», в момент слома эпох, — и этот момент может еще затянуться и даже образовать свою собственную эпоху.

Но произошедшие изменения уже очень велики — и вот вам несколько примеров.

Прежде всего, все экономические теории основаны на праве частной собственности. Это фундамент рынка, фундамент всей современной экономики, — и он существует лишь на уровне мелкого, среднего, даже крупного национального бизнеса.

А вот на уровне нового хозяина мира — глобального бизнеса — права частной собственности не существует, оно умерло. Немножко не тем способом, который мы предполагали, но умерло. Ведь, когда выясняется, что акционеры ничего не могут сделать с топ-менеджерами корпорации, кроме как их уволить и нанять других, таких же или еще хуже (а это реальность, осознанная еще в кризис 2008—2009 годов), — это значит, что они не могут управлять своей собственностью, да, кстати, и не хотят делать это. А собственность без права управления — уже не собственность. И капитализм без частной собственности — это уже некоторая другая система.

Да, вниз, на национальный уровень и тем более на уровень деревни эта тенденция не дошла, — но на главном, глобальном уровне современной экономики капитализма уже нет, это уже другая система.

Другое фундаментальное изменение: жизнь определяется уже не деньгами, а технологиями, в том числе социальными. Еще недавно власть, влияние и успех определялись деньгами, — а сегодня во все большей степени они определяются инфраструктурой, создаваемой обычными и социальными технологиями.

Классическое определение: свобода — это избыток инфраструктуры, но сейчас такой избыток существует далеко не везде. И, главное, свобода в рамках заданной извне инфраструктуры весьма относительна: пользуясь инфраструктурой, вы не только автоматически принимаете большие ограничения, но и становитесь управляемыми. Это касается отнюдь не только энергетики, правил дорожного движения или «яндекса». Так, все больше компьютерных программ, которые вы можете не купить, а только взять в аренду, купить доступ к ним. Вы все больше пользуетесь облачными сервисами и другими внешними хранилищами информации, от которых можете быть отрезаны, если что-то сделаете не так, — не говоря о том, что переданная в них информация больше не принадлежит только вам.

Содержание нашей эпохи — смена доминирующих технологий. Но нынешние изменения глубже тех, которые привык описывать марксизм: информационные технологии изменили само направление развития человечества.

На протяжении всей письменной истории мы меняли окружающий мир, а последние четверть века наиболее рентабельным из общедоступных видов бизнеса стало изменение человеческого сознания, управление им: индивидуальным, групповым, национальным. И все социальные институты, приспособленные для изменения окружающего мира, сейчас переориентируются на решение совершенно иной задачи: на изменение восприятия этого мира.

У нас нет еще не то что теоретического описания этого процесса — у нас нет даже мало-мальски толкового описания его практики: все слишком быстро меняется, и мы часто не понимаем, что важное, а что нет, что происходит на самом деле, а что является просто воспоминанием, транслируемым нами на совершенно не соответствующую ему действительность.

Одним из уже понятных проявлений информационных технологий является размывание личности. Психологи установили: использование информационных технологий разрушает или не позволяет сформироваться внутренним устойчивым структурам личности; грубо говоря, характеры людей становятся очень пластичными.

Не просто утрачиваются представления о добре и зле, о морали и аморальности, — эти представления становятся менее значимыми для личности и при этом становятся другими. То, что люди моего поколения считают аморальным, на самом деле является просто другой моралью.

Здесь есть утешительные особенности: мы это уже видели. Первое, что я помню из учебника истории древнего мира для 5 класса — перевод самого древнего из дошедших до нас египетских текстов: «Молодежь отбилась от рук, перестала соблюдать традиции и уважать старших, и от этого миру, несомненно, скоро придет конец». Так что смена морали вместе с поколениями — дело привычное, однако сейчас масштабы этого изменения слишком велики.

И пластичность личности, размывание ее внутренней структуры, утрата стабильности психологических элементов — это серьезно, и это явление, по крайней мере, в ближайшем будущем будет только нарастать и углубляться.

И потому, если вы действительно хотите участвовать в конкуренции и добиться в ней достойного места, а не пытаться найти себе уютный уголок в том или ином распадающемся общественном организме и надеяться дожить в этом уголке свою жизнь, пока организм еще не успеет распасться, то вы должны знать: главные дефициты нашего и будущего времени — это воля, то есть умение решать и отвечать за последствия, и способность анализировать.

Способность анализировать была распространена в Советском Союзе, но сейчас благодаря либеральной реформе образования утрачена почти полностью. Способность же принимать решения и нести за них ответственность советской системой в людях не воспитывалась. Западная же система учила ответственности, но не учила анализировать: по разным причинам у этих систем был разный функционал по отношению к населению.

Но сейчас тот, кто сумеет развить хотя бы одну способность, будет обладать огромным конкурентным преимуществом перед большинством населения — и у нас, и на Западе. Тот же, кто сумеет соединить в себе обе способности, не пропадет и добьется успехов.

Это на уровне личности.

Но личности предстоит жить в мире; привычной для вас мир — это глобальный рынок. С ним случилось маленькая неприятность: он распадается.

Как только он сложился с уничтожением социалистической системы, на нем, как положено по учебнику, сложились глобальные монополии. Нынешний кризис — это процесс их загнивания. Загнивая, они разрывают глобальный рынок на макрорегионы: именно с этим связана попытка евразийской интеграции.

Ведь создание своего макрорегиона — это вопрос не цены, не эффективности, а самого существования: если мы в эпоху распада не создадим своей системы, нас разорвут соседние миры. Запад, Хазария, исламский мир, Китай поневоле растащат нас по кусочкам, а, если что-то и останется, оно уже никакого значения и никаких жизненных перспектив иметь не будет.

Поэтому борьба за евразийскую интеграцию может выглядеть смешной, наивной, нелепой, но это борьба за жизнь, борьба за будущее, и никаких других вариантов будущего у нас просто нет.

Важно понимать в этой связи, что мир единых систем закончен. Единых систем больше не существует, и мы здесь в хорошей компании: даже администрация США не может быть в полной мере национальным государством и тоже в большой степени находится под внешним управлением, потому что глобальный бизнес все еще сильнее всех участников мировой политики, и даже самых сильных государств. И сам глобальный бизнес и выражающий его волю глобальный управляющий класс — это совокупность конкурирующих и перетекающих друг в друга социальных вихрей.

Да, конечно, различные инфраструктуры еще остаются едиными системами, но мы не знаем, что будет с технологическим прогрессом дальше: возможно, глобальные монополии уже затормозили технологический прогресс, и тогда инфраструктуры будут распадаться.

Сегодняшний прогресс — это коммерциализация технологических принципов, открытых в ходе холодной войны, и компиляция достаточно давно известных технологий. Создание новых гаджетов продолжится в ближайшее десятилетие и принесет новые потрясающие результаты, но они, улучшив распадающийся старый мир и сделав его агонию более комфортной, не создадут новый мир в силу своей вторичности.

В связи с этим хочу зафиксировать несколько полезных для вас выводов.

1. В процессе образования читайте первооткрывателей. Это позволит ощутить драму идей, которая умирает даже в хороших учебниках, а главное — первооткрыватели описывают все, что они видят, и последующие поколения считают многое из увиденного ими не значимым и отбрасывают за ненужностью, — а сейчас как раз то время, когда многое из этого отброшенного приобретает новое значение и начинает жить своей жизнью.

2. Читая первооткрывателей, вы накопите культурную и информационную базу, которая позволит вам понимать сравнительный масштаб разных процессов. Не только «что хорошо и что плохо», но и «что более и что менее значимо», не говоря уже о «кому выгодно». После этого вы сможете работать с маргинальной информацией и не общепринятыми теориями, — но только после этого: иначе, не умея оценивать направленность и качество отдельных работ, вы можете оказаться рабом самых примитивных, самых циничных сект.

3. Великий экономист всех времен и народов Кейнс говорил: «Если Вы умнее рынка, это не значит, что Вы сумеете удержаться в рынке до того времени, когда он поумнеет и признает Вашу правоту». Очень многие, познавая истину, начинают действовать против заблуждающихся современных им социальных механизмов. Некоторым удается сломать или убедить эти механизмы — и тогда они творят историю и порой даже попадают в учебники. Но абсолютное большинство разбивается об эти механизмы, как мухи о ветровое стекло, и остается лежать на обочинах исторического процесса, не попадая не только учебники, но и в обычную повседневную жизнь.

4. У многих из вас будет шанс стать руководителями. Так вот, руководитель — это не тот, кто водит руками подчиненных. Множество великих руководителей не могло управлять собственными секретаршами. Функция и критерий руководителя иные: он создает новую реальность, в которой живут другие люди, оказывающиеся его подчиненными не в силу приказа, а в силу попадания в созданную им реальность.

Кстати, подчиненные ругают начальство не из-за зависти или пороков нашей культуры, а потому, что погружены в чужую для них реальность, которую не могут поэтому целиком принять и в которую не могут целиком вписаться.

Это важно: мир делится не на президентов и врагов, и слуги иногда вертят хозяевами. Мир делится на тех, кто создает реальность и тех, кто в ней живет. Разными способами: намеками, угрозами, действиями — это уже социальные технологии.

5. Мы живем в мире разлагающихся и распадающихся систем, и они будут умирать долго, в течение всей вашей жизни. В этом мире, как правило, нельзя (хотя есть исключения) сделать больше одного шага в одном направлении, ибо любой успех вызывает среди несчастных членов умирающих систем даже не зависть или конкуренцию, а всеобщий моральный протест.

В результате после каждого шага в том или ином направлении вы сталкиваетесь с блокирующим сопротивлением и должны заранее продумывать смену политики, направления движения или переход в иную реальность. Чтобы идти прямо, вам придется все время менять галсы, иногда очень круто.

6. По той же причине работают только партизанские методы. Я провел на госслужбе 13 лет, и мне ни разу не удалось ничего значимого, что я пытался сделать по инструкции. Все мои достижения связаны или с нарушениями правил (в том числе при помощи симуляции незнания), или с обходными методами.

Безусловно, не надо воевать с системой в лоб: это плохо кончается. Нужно действовать в обход, используя ее противоречия.

7. Организация никогда не взаимодействует с организацией: взаимодействуют только люди с людьми. Как только вы пытаетесь взаимодействовать с организацией, вы становитесь рабом.

8. Мы живем в очень быстром, суетливом и неопределенном мире. Успех президента Путина, на мой взгляд, вызван его погруженностью в тактику: в полной неопределенности путь к победе — это отказ от стратегии. Но цена высока: успешно двигаясь вперед, вы не знаете, куда идете, и не сознаете общего направления своего движения.

И, поскольку историческое место Путина занято, и претендовать на него не надо, у вас должна быть сверхзадача: дальняя, стратегическая цель.

Не нужно превращать ее в фетиш, ее нужно постоянно пересматривать, нужно все время проверять, реальна ли она и действительно ли нужна вам, — и при этом еще и сохранять приятность для всех. Наличие у вас стратегической цели не должно оборачиваться агрессией или просьбой о помощи, что еще хуже агрессии.

Однако без сверхзадачи вы не прорветесь в жизни: именно она обеспечивает устойчивость, а во многом и формирование личности, особенно в условиях, когда информационные технологии ее размывают.

9. Скорее всего, у вас не получится линейно расти внутри одной системы: места заняты, социальные лифты отключены, а стены еще и рушатся. Нужно стараться войти в несколько систем и расти, перескакивая из одной системы в другую. Это основная карьерная технология современного мира.

Конечно, нужно быть лояльным, но с лояльностью, как с самолюбием: ее тоже, как пистолет, надо уметь вовремя доставать из кармана и вовремя класть в карман. Большинство великих были абсолютно лояльны до критического момента, а потом перескакивали в некую другую систему.

10. Жизнь — это обычно бег на значительно большую дистанцию, чем нам кажется. Нужно самим ставить себе дальние цели, которые создадут для вас определенность: никто извне вам эту определенность не принесет. Мы живем в эпоху неопределенности, какое-то время она еще будет расти, и дефицит дальних целей — это главный дефицит современного общества, оборотная сторона дефицита воли, о котором я говорил.

Поставив дальнюю цель, вы структурируете реальность вокруг себя, станете фактором определенности для других и, в этой степени, их хозяином.

11. Последнее: ваши цели и методы не могут противоречить вашим личным склонностям. Они могут быть идеальными, но вы не сумеете воспользоваться тем, к чему у вас не лежит душа. Когда на заре современных политтехнологий пиарщики из «Саатчи и Саатчи» пришли к Тэтчер, она сказала, что у них одно ограничение: «Я не смогу изобразить то, чем не являюсь».

Я надеюсь, что вы сумеете найти для себя место и задачу, которые потребуют от вас именно то, чем вы являетесь.

Спасибо.

Автор — директор Института проблем глобализации, д.э.н., издатель журнала «Свободная мысль» (до 1991 — «Коммунист»)

Источник

Это не кризис — это другая реальность

Статья о преодолении стереотипов известного бизнесмена Михаила Слободина. Стереотипам или неадекватному восприятию реальности бизнеса подвержены все, от владельцев бизнеса, продолжающих считать себя талантливыми предпринимателями, до простых сотрудников, считающих своих работодателей тупыми и жадными, а себя суперпрофессионалами. В стабильной ситуации никаких проблем это не вызывает. Но вот пришел кризис, и что-то пошло не так. Автор призывает осознать неадекватность восприятия нами реальности. Осознание субъективности нашего восприятия  — это рефлексия. Рефлексия — не решение проблемы, но необходимый элемент на пути ее решения. В этом отношении статья оптимистична.

Суровая реальность пришла всерьёз и надолго для каждого из нас. И если каждый не расстанется с мифами о самом себе и окружающем мире — то жди беды. Суровый отрезвляющий пост после работы над моим собственным отрезвлением.

2015 год каждый из нас прожил, думая, что он живёт в кризис. Весь наш предыдущий опыт подсказывал нам, что это так и есть. Ведь мы умеем переживать кризисы. Мы пережили его в 1998 году, мы пережили кризис 2008–2009 года и до последнего думали, что надо пережить 2015. Просто пережить – и все наладится. У каждого из нас наладится – в разной степени, но точно наладится.

Нам казалось, что вот-вот – и цена на нефть будет расти, и курс доллара, экономика каким-то необъяснимым способом начнёт дышать, денег в нашем кармане станет как-то больше. В общем, все как-то выправится и станет легче.

Но я уверен, что надежды и ожидания каждого из нас на лучшее не оправдаются никак.

Это не кризис, когда в 2015 году стало плохо, в 2016 году станет лучше, а в 2017 уже все более-менее наладится, просто надо только дотерпеть. Это наступление абсолютно другой реальности нашей жизни.

И эта другая реальность для всей нашей страны, для каждого из нас – всерьёз и надолго. И она не рассосётся сама собой за пару лет в силу изменения конъюнктуры на мировых рынках или каких-то изменениях в модели управления нашей страной. И это довольно печальная новость, ведь эта реальность рисует довольно безрадостные перспективы для каждого человека в нашей стране, ведь все мы находимся в той или иной степени в одной телеге, которая едет по очень глубокой колее в направлении, которое нам, мягко говоря, не нравится. А выскочить из глубокой колеи, в которой мы сидим и катимся, потребует очень много усилий большого количества людей. Без гарантированного результата, но с гарантированными сложностями.

Первым шагом для того, чтобы выскочить из колеи, должно быть осознание того, кто мы на самом деле и где мы находимся.

Но наблюдая за своими собственными ощущениями и приобретёнными за последние годы привычками и образом мысли, общаясь за последний год со многими абсолютно разными людьми в абсолютно разных ситуациях, чувствуя настроения большого количества людей, с которыми я работаю и для которых работаю, я понимаю, что мы за эти годы серьезно потеряли адекватность восприятия того, кто мы на самом деле, где мы находимся и что нам – каждому из нас – нужно делать.

Как почти каждый из нас потерял адекватность восприятия реальности
За последние 15 лет мы как-то ненавязчиво так привыкли к тому, что у каждого у нас все должно становиться лучше: бизнес должен расти, зарплаты должны быть больше, отпуска и праздники дольше, жизнь легче, а перспектива ярче. Конечно, бывают временные, чисто конъюнктурные и не зависящие от каждого из нас сложности, но фундаментально у каждого должно быть лучше, чем вчера. Именно ДОЛЖНО быть лучше. Независимо от того, какие усилия каждый из нас прикладывает, независимо, в какой организации и на кого и для чего он работает.

Даже сейчас каждый из нас, ощутив на себе новую и отрезвляющую экономическую реальность, все равно продолжает жить старыми представлениями о том, как было хорошо в предыдущие «золотые» годы, и каждый живет надеждой на то, что все само собой рассосётся и пойдёт к лучшему.

Многие крупные бизнесмены, заработавшие свои состояния в период расцвета нашей экономики 2000 – 2008 годов до сих пор находятся под впечатлением своих собственных, но предыдущих успехов и верят в свою собственную удачу и предпринимательский талант. И не понимают, почему у них сейчас ровным счетом ничего не выходит, хотя они делают все то же самое, что и тогда, когда это приносило им рост бизнеса и собственного благосостояния. В те «жирные» годы, оказавшись в правильном месте и в правильное время, многие заработали очень приличные деньги, думая, что это их заслуга и их предпринимательский талант. Но тогда росло везде и многие даже критические ошибки прощались фантастическими по сегодняшним меркам темпами роста. И они настолько уверовали в свой предпринимательский талант, что продолжают думать, что все, к чему они прикасаются сейчас, тут же должно расцвести буйным цветом. А оно не расцветает. Более того, созданное и расцветшее в предыдущие годы почему-то засыхает и скукоживается. Потому что текущая ситуация не прощает ошибок и «родовые травмы» у уже функционирующих компаний в виде неэффективности управления уже не прощаются внешней средой.

Многие менеджеры крупных государственных и не только государственных, да и не только крупных компаний, с удивлением наблюдают, как бизнес, которым они управляют так же эффективно (как им кажется), не то, что стагнирует – он серьёзно падает. И будет продолжать падать. И только чудо может развернуть эту печальную тенденцию. Но чуда не происходит, и надежды на чудо отодвигаются каждый раз по мере того, как реальность только ухудшает прогнозы.

Многие честно ходящие на работу и делающие изо дня в день одно и тоже сотрудники больших и не только больших компаний, привыкшие к регулярным повышениям зарплаты и практически гарантированным бонусам тоже с удивлением и серьёзной обеспокоенностью наблюдают, как их до этого вроде бы комфортные компании почему-то меняют свою кадровую политику и не индексируют зарплату. Бонусы почему-то теряют свой гарантированный статус, да и сама работа перестаёт быть гарантированной. Многим кажется, что это происходит только в той компании, в которой каждый из нас сейчас работает, и поэтому ощущение несправедливости только возрастает. Потому что предыдущий опыт подсказывает: почти везде, где он до этого работал, все происходило «по-человечески». Многим кажется, что им должны быть благодарны только за то, что он ходит на работу за эту зарплату, и требовать от него большего за эти деньги – просто неприлично.

В довольно ощутимо выросшей за последние годы армии госслужащих ситуация даже серьезнее, чем в бизнесе. Ожидания и требования к своему работодателю – государству – ещё выше. Конечно, ведь это самый богатый и самый социально ответственный в стране работодатель. Если требования к этому работодателю только растут, то требование к самим себе по эффективности своей работы – они не то что не растут, они деградируют. С учётом того, что возможности измерения эффективности и результативности работы каждого в госсекторе гораздо ниже, чем в бизнесе, трудно поддерживать и повышать уровень требовательности. На этом фоне ещё труднее «приземлять» уровень ожиданий сотрудников госаппарата от своего работодателя.

При этом все проблемы не в нас, а в других.

Ведь каждый из нас очень хорошо умеет подмечать всю неэффективность и бездарность управления и действий у других, но в отношении лично себя адекватность восприятия критически снижается.

Так мы и живём – в критическом восприятии всего вокруг, за исключением адекватного и критического восприятия главного – самого себя и того, что делает каждый из нас, чтобы заработать себе на жизнь.

Почему мы потеряли адекватность – пять сформировавшихся мифов в наших головах
Почему мы потеряли собственную адекватность и всерьез недооцениваем суровость текущей реальности прежде всего по отношению к каждому из нас? У каждого из нас в разной пропорции за эти годы сформировались и глубоко укоренились пять мифов, которые мешают нам адекватно воспринимать окружающую нас экономическую действительность. А люди, которые теряют адекватность в восприятии, находятся в серьезной опасности, массовая потеря адекватности – это гораздо более серьезная опасность.
Первый миф – мы считаем, что это мы сами все заработали, но это в значительной мере лишь результат удачной конъюнктуры

Мы на протяжении последних пятнадцати лет стали зарабатывать очень приличные деньги для нашего уровня развития экономики и чрезмерно приличные для того уровня, что каждый из нас делает, приходя каждый день на работу.

Я не имею ввиду только крупных предпринимателей или руководителей больших компаний. Я имею ввиду каждого из нас, кто живет в этой стране. При этом всем нам казалось, что это именно нами заработанные деньги. Значительная часть из нас смогла регулярно и с большим удовольствием покупать за отнюдь не деревянные уже рубли всякие иностранные товары, автомобили, одежду и даже продукты питания, ездить за границу и чувствовать себя там вполне комфортно. Приличная часть из нас чувствовали себя за границей непринужденно в любой, даже очень дорогой, стране (ещё бы! В Москве цены-то такие же или даже выше, – с гордостью говорили мы, приезжая в Лондон или Токио).

В условиях роста доходов мы стали меньше работать и больше отдыхать, даже количество официальных праздников и выходных дней за эти пятнадцать лет увеличилось. За этот период выросло целое поколение менеджеров и работников разных уровней, которые все это воспринимают как должное, как сложившийся порядок вещей. А целое поколение тех, кто помнит ещё тяжёлые 90-е годы, уже забыло об этом, обросло привычками и даже успело «устать» от работы.

Суровая реальность
Все эти годы мы зарабатывали, на самом деле, не заработанные нами самими деньги. Я имею простую и банальную причину утверждать, что мы эти годы улучшали каждый своё благосостояние без адекватных для такого роста благосостояний усилий. Это цены на нефть. Последние 15 лет были периодом высоких цен на нефть, и наша страна – и каждый из нас – была одним из главных бенефициаров. Доходы государства, населения, бизнеса росли как на дрожжах. Экономика, накачанная новыми приходящими свыше деньгами, росла и росла. Просела, конечно, в 2008 году, но потом быстро отскочила и продолжила рост, пусть и меньшими темпами.

Все это создавало ложное ощущение, что это мы сами зарабатываем столько денег и это благодаря нам и нашим усилиям растёт наше личное благосостояние. Но положа руку на сердце, минимум 60, в среднем 90, а порою и 99% всего того, что заработано – это благодаря чрезвычайно удачной для всей страны конъюнктуре, сложившейся в эти годы. Но мы уже так привыкли ко всему тому, что дают нам эти не заработанные нами деньги. Потому что мы приобрели кучу привычек их тратить. Суровая правда жизни такова, что по мере роста доходов привычки тратить деньги развиваются быстрее, чем сами доходы, потому что люди начинают тратить деньги даже те, которые они ещё не заработали. Многие из нас потратили авансом даже все будущие прибавки к зарплате или росте доходов от бизнеса, ожидая, что они их обязательно получат. Обросли квартирами и дачами, купленными в ипотеку (не дай Бог валютную), дорогими не по доходам машинами и всякими другими вредными для кошелька, но такими приятными, привычками.

Но суровая реальность такова, что при прежнем уровне личных усилий такого роста да и вообще роста личных доходов не происходит и точно не произойдёт. А без изменения своих привычек разрыв между доходами и расходами будет только нарастать. В 2015 году мы только начали ощущать это на себе, но ещё была надежда, что все изменится к лучшему уже как-то скоро. Цены на нефть не вырастут, ребята. Упасть могут, а вырасти до того уровня, чтобы стало значимо лучше, – не вырастут в ближайшие годы. Вот такая суровая реальность. Источники роста своего благосостояния нужно искать в другом месте.
Второй миф – мы считаем, что ключ большинства наших проблем – это наше неэффективное государство, но это далеко не так

Нам сильно мешает наша отчасти общечеловеческая, отчасти национальная, отчасти исторически приобретённая склонность к тому, чтобы обвинять государство во всех наших личных проблемах. Наше государство для многих из нас – отличное и находящееся вне нашего контроля оправдание большинства наших проблем с ростом нашего личного благосостояния. Растущая неэффективность одного из главных институтов, ответственного за рост благосостояния граждан, конечно, является серьезной проблемой и ограничителем для каждого из нас. Но так ли велико его влияние с точки зрения роста доходов каждого из нас?

Суровая реальность
На самом деле, мы серьезно гипертрофировали роль нашего российского государства и его негативное влияние на наше личное благосостояние, потому что так проще искать оправдание своим собственным проблемам. Конечно, само наше государство своей патерналистской по отношению к гражданам и своей снисходительно пренебрежительной по отношению к бизнесу политикой само виновато в этом. Но мы же сейчас говорим про каждого из нас.
И у меня есть четкое убеждение: государство в значительном количестве случаев к нашим проблемам имеет косвенное и уж точно второстепенное отношение. Бизнесу порою стыдно признать, но государство при всей своей неэффективности за эти пятнадцать лет гораздо бережнее относилось к деньгам, свалившимся на него от высоких цен на нефть, чем бОльшая часть из нашего, например, крупного бизнеса.

В общем, суровая реальность такова, что мы своими действиями гораздо больше определяем наше собственное будущее и наше благосостояние, чем наша власть. Хотя всегда хочется думать наоборот. Так проще жить, но от этого денег у каждого из нас не прибавляется.
Третий миф – мы считаем, что мы уникальны и исключительны, но это глубокое заблуждение

Мы за эти годы снова поверили в свою уникальность и исключительность. У нас самая большая страна, у нас очень много нефти и газа, у нас атомная бомба и мы вообще круты и брутальны. Все это, конечно, правда. Но все, что можно, от этого мы уже получили. И даже больше, чем могли ожидать.

Мы настолько уверовали в свою российскую исключительность и уникальность во всем – в том, как мы управляем, начиная со страны, крупных предприятий и заканчивая небольшими компаниями. Мы очень верим в душе в масштабность нашего внутреннего рынка, объема нашего экономического влияния и привлекательности для инвесторов. Российской спецификой и историческим наследием мы оправдывали и продолжаем оправдывать неэффективность в управлении, грубые инвестиционные ошибки, низкую производительность труда и многое-многое другое. И любой западный даже чрезвычайно положительный опыт требует серьёзной адаптации к российской специфике.

Мы настолько уверовали в свою российскую исключительность и уникальность во всем – в том, как мы управляем, в очень серьезные размеры нашего внутреннего рынка, привлекательность для инвесторов и наше экономическое влияния, по крайней мере в странах, которые рядом с нами. Конечно, в публичной риторике мы все эти постулаты как бы подвергаем сомнению, но в глубине души мы думаем, что это так.

Суровая реальность
На самом деле, бОльшая часть из этого уже не то чтобы играет на будущий рост нашего благосостояния – теперь будет играть против этого. Потому что большая страна – это большие издержки, много нефти и газа не дают ничего больше того, что мы имеем сейчас, к тому же сейчас надо инвестировать, чтобы сохранить свои позиции на этих рынках, содержание армии и всех этих бомб, ракет и всего остального стоит денег, а крутизна и брутальность на политической арене обходятся очень недёшево.

Наш рынок в мировом масштабе и так довольно небольшой, а за последний год ещё и сократился для остального мира минимум раза в два.
Наша российская специфика в управлении – это настоящий миф и способ объяснить российскими менеджерами свою неспособность внедрять лучшие бизнес-практики с достойным качеством у нас в стране.

Наше качество управления, культура производства и производительность труда кардинально ниже тех же постоянно высмеиваемых нами «тупых, обленившихся и ожиревших» американцев, которые просто делают нас по всем пунктам. Мы по этим показателям оказываемся на уровне тех, о ком мы всегда так пренебрежительно думаем – на уровне не самых развитых африканских государств. Но нам очень приятно думать, что мы на самом деле умные и крутые. Можно и дальше продолжать об этом думать в том же духе. Но денег это каждому из нас точно не прибавит.
Теперь сделайте это упражнение по переосмыслению уникальности и исключительности не про страну, а про себя любимого.
Четвёртый миф – мы думаем, что нам нужна стабильность, но она наш самый главный враг

Мы все хотим и интуитивно и сознательно ищем стабильности. На уровне всей страны мы боремся за стабильность, при опросах в любой компании один из первых пунктов, который беспокоит сотрудников и им категорически не нравится, – это постоянные изменения и отсутствие стабильности. Всем нам очень хотелось закрепить такое порою приятное сложившееся статус кво, постоянно расти в доходах и при этом чувствовать себя абсолютно уверенным в своём будущем. Этого хотят слишком много народу – наша власть, крупные бизнесмены, уже застолбившие свою «поляну» на этом празднике жизни, менеджеры всех уровней, которым хотелось бы меньше стресса и больше сохранения своего статус-кво и простые сотрудники любых компаний. Ведь все изменения – это сплошной геморрой с неочевидным результатом, но с очевидными сложностями.

Суровая реальность
Мир кардинально меняется вокруг нас. Меняются модели ведения бизнеса и вообще управления большими и малыми системами, становятся доступны другие технологии, глобальные игроки из одних индустрий вторгаются на традиционную поляну других индустрий и побеждают. Меняются целые сферы жизни и целые отрасли. Социальная жизнь каждого из нас десять лет назад кардинально отличается от того, что происходит сейчас, благодаря Facebook и другим социальным сетям, целые традиционные отрасли, такие как транспорт сейчас кардинально меняются под воздействием технологий, которые приносят Uber, Gett и прочие абсолютно новые игроки на рынке. И это только начало.

И эти компании не только меняют жизнь того, для кого они работают, меняя жизнь их Клиентов и делая её удобнее и дешевле. Но они и управляются внутри и развиваются совершенно по-другому, нежели чем традиционные компании, у которых на глобальное развитие и международный масштаб уходят долгие десятилетия.

И скорость этих изменений нарастает, а глубина трансформации увеличивается кардинально.
Мы с одной стороны на себе чувствуем эти изменения, поскольку сами являемся их пользователями и Клиентами, но почему-то твёрдо считаем, что для нашей жизни и на своей работе это к нам отношения не имеет. Мы продолжаем эксплуатировать старые бизнес-модели управления, мы продолжаем эволюционно улучшать (в лучшем случае) наши сформировавшиеся десятилетия назад системы, мы на своём рабочем месте продолжаем делать зачастую абсолютно бессмысленную и тупую работу. Стремясь к стабильности и раздражаясь и волнуясь по поводу каждого изменения, которое происходит у нас на работе или в жизни.

Суровая реальность такова, что тот, кто ищет стабильности не получит роста личного благосостояния. Более того, те, кто ищет стабильности и не дай Бог находит её, точно потеряют. Рано или поздно. Скорее рано. Потому что мир меняется, и если ты не меняешься вместе с ним – оказываешься на обочине.
Пятый миф – мы думаем, что в стране дефицит кадров, но у нас все наоборот

В нашем обществе за эти годы сложилось большое предубеждение, что у нас дефицит рабочей силы и кадров вообще. Демографическая дыра в падении рождаемости начала 90-х годов и повышенный уровень ухода на пенсию поколения 50-х годов, когда был бум рождаемости, создавал на протяжении этих лет ощущение надвигающегося дефицита кадров. Увеличение количества выходных дней – только в 2016 году количество выходных дней, помимо отпусков и стандартных выходных, составляет чуть ли не 31 день – тоже создаёт искусственное ощущение дефицита. Мы стали меньше работать в принципе за эти годы и потребность много работать у нас тоже поубавилась. А так или иначе растущая экономика при отсутствии каких-то серьезных сдвигов в производительности труда требовала новых рабочих мест. Государство тоже внесло серьезную лепту в формирование ощущения дефицита – госсектор увеличивался по мере того, как государство могло себе позволить тратить больше и нанимать больше людей. Именно государство было самым растущим, и самым богатым, и социально-ответственным, и наименее требовательным работодателем за эти пятнадцать лет.

Если подводить итог – все, что происходило за эти годы создавало ощущение тотального дефицита кадров. Что создавало у каждого из нас не совсем адекватное восприятие (это я смягчаю формулировки) собственной значимости и востребованности.

Суровая реальность
Реальность такова, что дефицит кадров – это абсолютный фейк в новых экономических условиях. Это очень опасное заблуждение. У нас колоссальный избыток людей, людей, неэффективную загрузку которых не может себе позволить бизнес, государство и текущая экономическая ситуация в целом.

У нас колоссальный избыток людей, которые не создают стоимости для того, на кого они работают, то есть для работодателя. И здесь проблема не только в самих людях, но и в качестве работодателей, загружающих своих сотрудников бесполезной в конечном счете работой.
У нас колоссальный избыток людей, которые не создают стоимости для клиентов, которые, собственно, и платят за всю эту неэффективность в том или ином виде.

Наша потрясающая неэффективность, почти бесконечное количество уровней управления, бессмысленные ежедневные действия, которыми занимаются сотни тысяч (думаю, что не маленькие миллионы людей), которые могут быть легко автоматизированы или сделаны совершенно по-другому, создают колоссальный избыток бесполезных в текущем варианте их использования людей.
Проблема в том, что каждый из нас, делая каждый день бессмысленную и неэффективную работу или загружая бессмысленной и неэффективной работой других людей, убивает наши надежды на рост собственного благосостояния. И не только собственного.
У нас, на самом деле, есть жесточайший дефицит одной крайне немногочисленной, но очень важной категории людей. Это люди, которые понимают, в каком состоянии мы находимся. Эти люди не питают иллюзий по поводу своей исключительности и эффективности. Это люди, которые открыты изменениям и своими действиями и полной самоотдачей хотят и могут поменять эту реальность. Их количество, к сожалению, становится все меньше, а настоящая, но пока точно не осознанная обществом, потребность в них становится все больше. Если бы у нас хотя бы один на 1000 был таким – мы бы за довольно короткий в исторической перспективе срок трансформировали текущую суровую реальность в яркое и светлое будущее. Но вот здесь мы в жутком дефиците. И это главная проблема нашей страны.

Что каждому из нас делать со всем этим
Для начала каждый из нас, кто по-настоящему хочет делать свою личную жизнь лучше, должен осознать и принять вышеизложенное. Хотя бы на 80%. Это необходимое, но безусловно недостаточное условие для каждого.

Это крайне болезненный процесс переосмысления собственного прогресса за последние пятнадцать лет, своей роли и места в цепочке создания стоимости, своих реальных перспектив на будущее. Трезво посмотреть правде в глаза, особенно про себя любимого, – это, поверьте, непростое упражнение.

Это займёт какое-то время, но если это не произойдёт быстро, то, боюсь, с вами не произойдёт уже никогда либо произойдёт слишком-слишком поздно. Поэтому подумайте об этом прямо сейчас.
Ну и крайне рекомендую не останавливаться исключительно на переосмыслении, рефлексии, ностальгировании и самобичевании, а сосредоточиться на действиях в соответствии с осознанным. Если у Вас получится, то тогда и себе, и другим поможете. И дефицит тех людей, которых нам так действительно не хватает, возможно сократите 🙂

Что делаю сам
Уже в прошлом 2015 году я провёл над собой довольно серьёзную внутреннюю работу, переосмыслив собственные результаты и достижения, собственное место в этой новой для меня реальности. И в общем взглянул по-новому, что происходит вокруг меня в нашей жизни. Это было непростое упражнение. Но когда это сделаешь, много становится понятным и даже очевидным. О том, что я собираюсь делать в новой реальности и лично, и в компании, которую я возглавляю, буду писать в 2016 году. Глядишь, и вы для себя что-то почерпнете и используете для себя.
Желаю всем роста личного благосостояния, которое не пришло свыше, а создано именно вами.
Ваш Михаил Слободин

Турция сбила Су-24

Еще один пример рефлексии в политике.

Что такое рефлексия

Согласно алгебраической теории рефлексии Лефевра существуют два типа этических систем. В первой этической системе конфликт разрешается с помощью компромисса. Во второй этической системе пойти на компромисс с противником считается недопустимым, и «хороший» индивид в конфликте стремиться к конфронтации с другим индивидом. В ситуации со сбитым российским Су-24 президенту Турции Эрдогану следовало бы было принести необходимые извинения в связи с инцидентом, и конфликт в значительной степени мог бы быть смягчен. Вместо этого Эрдоган делает заявления одно агрессивней другого, явно накаляя ситуацию. Здесь хочется подчеркнуть, что действия президента Турции продиктованы не особенностями его характера или темперамента. Именно такие действия ожидает социум от представителя второй этической системы, а именно конфронтации. Действуя по-другому, Эрдоган просто получит осуждение значительной части турецкого общества. Ситуация обостряется тем, что Россия, согласно Лефевру, также является представителем второй этической системы, и также настроена на конфронтацию, а не на компромисс. Тем не менее, если не действовать прямолинейно, в данном конфликте необходимо задействовать различные способы рефлексивного управления. Играя в игру «я думаю, что ты думаешь, что я думаю» можно «прощупать» противников, выяснить до какой степени противники готовы повышать ставки, передавать ложные сведения для принятия решения , блефовать. Конфликты не разгораются не потому, что стороны не дают к этому повода, а потому что не готовы платить за это слишком высокую цену. Хороший пример таких рефлексивных  угроз нам дают, к сожалению, американцы, заявившие о готовности пойти на крайние меры в случае разрастания конфликта на Украине. В результате, имея несколько тузов в рукаве в виде неконституционности украинской власти, законного президента  Януковича, значительной части пророссийски настроенного населения Украины, что дало возможность нашему президенту заявить  о готовности защитить жителей Донбасса мы получили весьма печальный итог. Это тысячи погибших русских, как жителей Донбасса, так и остальной Украины, огромное русофобское соседнее государство, санкции, в конце концов.  Примечательно, что американцы действовали по принципу: угроза страшнее ее исполнения. Мы же вводя контрсанкции, даже не анонсировали их в качестве угрозы. Это небольшие примеры как  рефлексивные игры используются в политике. Возможно, результатом такой рефлексивной игры  вокруг Турции будет формирование новых альянсов, предъявление со стороны греков, армян и курдов территориальных претензий к Турции и формирование международного консенсуса по разделу Турции.

Шахматы и рефлексия

К тезису, что интеллектуальные способности человека делятся на две независимые части: способность к формально-логическому мышлению и способность к рефлексии (что такое рефлексия?), и что высокое развитие одной части, не означает такое же развитие другой, на ум приходит пример Каспарова. Пожалуй, самый гениальный шахматист всех времен. Но его жизнь вне шахматной доски — часто пример, как не надо. Его борьба против шахматной федерации привела не только к ликвидации федерации, но и к ликвидации системы проведения чемпионатов мира, и в конечном счете, к падению интереса к шахматам в мире. Оппозиционная политическая деятельность Каспарова тоже вызывает вопросы. Призывы вырезать Путина, как раковую опухоль, кажутся, по меньшей мере неумными. Если его коллеги по оппозиции просто стебаются, то этот честно верит, в то, что делает. Шахматы, несмотря на обдумывание ходов противника, это чистая логика, а не рефлексия. Поэтому становиться на точку зрения другого, и тем более, разделять эту точку зрения шахматы не учат.

Другой пример рефлексивных провалов в заметке о Лютере.

Пуанкаре о науке

Как и многие выдающиеся математики, Анри Пуанкаре был также философом-мыслителем. Изданный в 1983г. сборник Анри Пуанкаре «О науке» раскрывает некоторые аспекты мыслительного процесса ученого. Пуанкаре задается вопросом: Если математика сводится только к формальной логике, то откуда появляется новое знание, и как математика не сводится к тавтологии и замаскированному способу говорить, что А=А. Ответ, который дает Пуанкаре на данный вопрос, заключается в том, что математика не сводится к логике, и математик явно или неявно использует интуицию в своих доказательствах. Говоря о роли интуиции, Пуанкаре действительно знал о чем говорил. В сборнике «О науке» Пуанкаре приводит несколько примеров интуиции или озарения, когда после неудачных попыток решить какую-то проблему, она вдруг решалась при совершенно неожиданных обстоятельствах. Так, одно из открытий было сделано, когда Пуанкаре заносил ногу на ступеньку омнибуса. Но является ли интуиция тем свойством, которое слабо поддается управлению интеллектом? По-видимому, интуиция, в каком смысле ее понимал Пуанкаре, связана с рефлексией (что такое рефлексия см.). Т.е. для совершения озарения, необходимо выйти за пределы обычного восприятия проблемы, поменять точку зрения или «системное представление». Примеры?

Иррациональные числа. Это числа, которые нельзя представить в виде дроби натуральных чисел. Доказательство существования иррациональных чисел связывают с именем пифагорейца Гиппаса. Однако элегантное доказательство (от противного) вызвало резкий негатив у Пифагора, по доктрине которого только к натуральным числами и их дробям сводятся все сущности вселенной. Согласно легенде за свое открытие Гиппас поплатился жизнью. Пифагорейцы выбросил его с корабля в море. С их картиной мира доказательство коллеги резко не стыковалось. Поэтому появление иррациональных чисел связано не с формальным доказательством их существования, а со сменой точки зрения. От: числа — это инструмент для счета, до: числа — это точки на прямой.

Законы Ньютона. Согласно нашему повседневному опыту причиной движения тел являются действующие на эти тела силы. Чем сильнее это действие, тем выше скорость движения. Смысл даже не в том, что F=ma. Сущность второго закона Ньютона в том, что характеристикой движения является не скорость, а некая абстрактная величина  — ускорение, которое не является чувственно-воспринимаемым понятием. Чтобы описать реальность (координаты и скорость), пришлось вводить некоторые абстракции (силу и ускорение), которых не было в этой реальности. А скорость как оказалось, вообще не причем. И состояние системы не зависит от того покоится ли система, или движется равномерно с какой-то скоростью. Это последнее утверждение называется принципом относительности Галилея и справедливо для механики. На все физические законы его, кстати, распространил Пуанкаре, который не признавал заслуг Эйнштейна в создании теории относительности.

Термодинамика представляет хороший пример, как зашоренность и действие по аналогии не приводят к положительному результату. К XIX веку успехи классической механики были настолько впечатляющими, что казалось любую научную задачу можно свести к составлению уравнений на основании законов Ньютона и решению этих уравнений. Но применяя данную схему к системам, где число частиц велико, например к газам, можно получить нерешаемую задачу из-за огромного количества уравнений. В результате возникло два подхода. Первый говорил: Зачем нам знать все параметры частиц в системе, если можно изучать зависимость между конкретными макро-параметрами (Давление, объем, температура) по крайней мере, эмпирически. Например, уравнение Клайперона-Менделеева PV=RT, результат как раз такого подхода. Второй подход говорил: Зачем нам знать все параметры частиц в системе, если можно описывать эти частицы в рамках теории вероятности. Данный подход положил начало новому направлению — статистической физике.

Данные примеры показывают, что выдающиеся открытия совершаются не столько благодаря формальной логике, сколько благодаря способности уйти от сложившихся стереотипов и сформировать новую точку зрения. Рефлексия, конечно, не гарантирует результата в поиске открытий, но является тем элементом, без которого подобные открытия невозможны.

Кажется, что интеллектуальные способности человека делятся на две независимые части: способность к формально-логическому мышлению и способность к рефлексии. Высокое развитие одной части, не означает такое же развитие другой.

Бизнес-журнал о человеке в мире животных

В бизнес-журнале Harvard Business Review  годичной давности было интервью о природе человека.

«В 2013 году одним из лауреатов премии «Просветитель» стал доктор биологических наук, доцент по специальности «Физиология», старший научный сотрудник лаборатории сравнительной генетики поведения Института физиологии им. И. П. Павлова РАН Дмитрий Анатольевич Жуков. В своей книге «Стой, кто ведет? Биология поведения человека и других зверей» ученый популярно объясняет, что человек — один из представителей животного мира и его поведение подчиняется тем же законам.

Вы говорите, что человек — 
это животное. А есть ли между нами какие-то различия?

В целом различия между человеком и животными — количественные. Человек гораздо более смышленый, ловкий, чем любое животное, у него лучше развито абстрактное мышление и т. д.

Сознание и способность к мышлению не входят в число качественных различий?

Попробуйте доказать, что у животных этого нет! Это невозможно. Масса фактов свидетельствует о том, что животные руководствуются не только условными рефлексами или тем, чему их научили, но и представлениями о свойствах среды. Когда собаке бросают палку в реку с сильным течением, она не плывет прямо к палке — она учитывает силу и направление течения. Этому ее никто не обучал.»

Видимо, в американском журнале и авторы подбираются, которые вписываются в бихевиористские схемы стимул-реакция. В таком подходе различия между человеком и животными действительно только количественные.

А как же язык и свобода воли? Именно в этом главные качественные отличия человека от животного. У обезьян нет языка, и обезьяна не может нести ответственности за свои поступки. Эти два понятия, язык и свобода воли, возможны благодаря рефлексии (узнать что такое рефлексия). Можно сказать, что главное различие между человеком и животными — это способность к рефлексии.

Но статья вспомнилась по другому поводу. Премия «Просветитель», лауреатом которой стал герой интервью, учреждена фондом «Династия». Данный фонд недавно оштрафован  за нарушение закона о некоммерческих организациях (НКО) по статье «осуществление деятельности НКО, выполняющего функцию иностранного агента, не включенной в реестр некоммерческих организаций». Я не знаю на основании каких фактов было вынесено решение, но идеологический душок, которым понесло при прочтении интервью сейчас стал более ярко-выраженным.

Рэм Чаран о принятии решений

Рэм Чаран индийско-американский бизнес-консультант. Консультировал крупнейшие американские компании, автор множества книг. В интервью Harvard Business Review Рэм Чаран рассказывает о проблемах принятия решений руководителями. Выделю только моменты, связанные с рефлексией (узнать что такое рефлексия).

Понятно, что при принятии решений приходится  иметь дело с неожиданностями. Но не нужно ли также уметь предвидеть будущее?
Да. Нужно, я  это называю остротой восприятия, то есть способность чувствовать, что придет, когда туман рассеется. Тед Тернер увидел возможность 24-часовых новостей. Все возможности уже были для этого, но никто не связал их между собой, пока он не создал CNN. Лучшие руководители, как Тернер, заядло настроены на внешнюю среду и обладают шестым чувством, которое обнаруживает сигналы раннего предупреждения и возможности.
Прекрасным примером этого является Иван Сейденберг, генеральный директор Verizon, инвестировавший в оптоволокно. Это было огромным риском в то время, но он был продиктован глубоким пониманием внешней среды и технологий. Сейденберг трезво оценил развитие рынка и конкурентов, и увидел, что Verizon не может передавать видео на своей сети и отстает от конкурентов. И он сделал большую ставку.
Острота восприятия, кстати, находится в дефиците. Я могу вспомнить о пяти крупных компаниях, которые ушли с рынка за последние пять лет, потому что генеральный директор не смог увидеть, как и с какой скоростью меняется игра. — Способность видеть изменение ситуации, которое автор называет остротой восприятия, связана с рефлексией. Совершая операцию осознания (рефлексию), руководитель понимает, что его взгляд на рынок субъективен и не свободен от стереотипов. Данное осознание позволяет посмотреть на ситуацию другими глазами и сформировать новую точку зрения, новое «системное представление».

Как  остроту восприятия можно улучшить?
Вы не можете сделать это, сидя в офисе и медитируя. Многие жалуются, что высший пост обрекает на одиночество, но хорошие руководители всегда встречаются с людьми, выискивая информацию.
Один знакомый генеральный директор собирает на полдня каждые восемь недель критически мыслящих людей, чтобы обсудить, что нового  происходит в мире. Они  смотрят не только через призму своей отрасли, потому что некоторые тренды, которые влияют на одну отрасль, позже затрагивают другие. Совещание носит неофициальный характер, и независимые специалисты часто его посещают. Это дает каждому шанс поговорить о признаках перемен и решить, какие из них имеют значение. Соответствует ли наша стратегия наступающим изменениям? Будет ли это шансом для нас, или мы  устареваем? Встреча не предполагает ни слайдов PowerPoint, ни количественного анализа. Речь идет о больших идеях.
Другой генеральный директор встречается четыре раза в год четырьмяя другими руководителями крупных, но не конкурирующих глобальных компаний различного профиля. Они исследуют мир с разных углов, ищут сформировавшиеся тренды,
и делятся своим идеи о том, как каждый из них будет развиваться. Когда этот генеральный директор возвращается в свою компанию, он «выбрасывает на подчиненных кучу гранат», чтобы встряхнуть мышление людей.

Развивается ли способность делать правильные выводы?
Да,  вы должны найти молодых  специалистов около тридцати, кто ищет противоречий, странностей, совпадений, и поворотов, которые могут думать  основываясь на противоречивой и ограниченной информации. Вы можете помочь руководителям развивать эти навыки отправляя их в Китай, Индию или куда-нибудь еще, где они должны научиться работать с иностранными правительствами. — О связи инноваций и мультикультурализма см. заметку.

Как на счет того, чтобы принимать решения вместе с вашей командой?
Если вы мудры и не изображаете, что знаете все, то у вас есть энергичный, искренний диалог с вашей командой, и вы слушаете. Не только слушаете, но и слышите, а это требует потенциальной готовностью принимать другие точки зрения, особенно противоположной вашей. Вы извлекаете внутренние чувства ваших сотрудников, побуждаете их проявить глубину и широту их мышления. Но это не демократия.- Для преодоления ограниченности своего понимания бизнеса, «системного представления» Рэм Чаран предлагает различные методы: как формирования особой команды, заточенной на изменения, так и поиск идей в других отраслях бизнеса. Важно не просто найти новые идеи, а именно сформировать новое «системное представление». Нет абсолютной гарантии, что эти рекомендации обязательно приведут к нужным решениям, но компании, осознавшие необходимость преодоления сложившихся стереотипов, чаще добиваются успеха.

Интервью с философом Юлией Кристевой

Наткнулся в «Эксперте» на интервью с Юлией Кристевой. Понятие рефлексии у разных авторов называется по-разному, но рефлексивная логика очевидна (узнать что такое рефлексия).

http://expert.ru/russian_reporter/2011/05/7-voprosov-yulii-kristevoj-filosofu/?1

Юлия Кристева — крупнейший философ и психоаналитик, писатель и культовая фигура, ученица Ролана Барта и один из лидеров французских интеллектуалов. Наш корреспондент встретился с ней после ее лекции в МГУ

1. Кем вы себя ощущаете?

Я интеллектуальная космополитка: выросла в Болгарии, живу во Франции, у меня европейское гражданство. Я везде немного иностранка, и в этом есть преимущество — у эмигрантов нет четкой идентичности, застывшего представления о том, кто я, и это дает свободу творить себя, придумывать свою жизнь, рождаться заново. — О связи мультикультурализм и инноваций см. заметку 

2. Что такое свобода?

Это обновление, постоянный бунт, осознанная возможность каждый раз начинать все заново. Сегодня свободу подменяют словом «выбор», вы как бы приходите в супермаркет, где на полках множество товаров, и выбираете: допустим, женщина говорит: «Я ношу хиджаб, это мой выбор» или, наоборот: «Я решила быть проституткой». Свобода рождается в борьбе с обезличивающим влиянием глобализации, рынка и техник, а с другой стороны, в борьбе с властью национальных сообществ, авторитарных и фундаменталистских. Это определение свободы через рефлексию. — Совершая акты осознания, субъект понимает, что все его проблемы не в реальности, а в его отношении к этой реальности. Так возникает новый взгляд на реальность и «осознанная возможность каждый раз начинать все заново».

3. Вы с ностальгией относитесь к бунтующим шестидесятым?

Слишком легко говорят о том, что опыты шестидесятых были иллюзиями, к тому же вскормленными идеями коммунизма, который тогда виделся прометеевской утопией, а оказался тоталитарным тупиком. Мы осознали, что необходимо выйти из любых претендующих на всеведение и спасение человечества идеологий. Но я хочу указать на необходимость бунта, который только и делает возможной алхимию человеческой души, без которой мы — автоматы. Бунт оживляет застывшие смыслы. Я говорю не о политических революциях, а о внутренней жизни, ведь подлинная жизнь субъекта — это всегда постановка под вопрос привычных ценностей. Язык настоящей поэзии, литературы и искусства — это постоянный бунт, жизнь на границе своего удовольствия и смерти, преодоление пределов того, что считается человеческим. — Бунт — это рефлексия, которая каждый раз формирует новый взгляд и разрушает стереотипы.

4. Каково место интеллектуалов в современном обществе?

Их роль — все ставить под вопрос. Когда-то мы с Роланом Бартом, Клодом Леви-Строссом и другими создателями «французских теорий» начинали с демонтажа традиционных представлений о субъекте. Исследуя мифы первобытных народов или современные медиамифы, поэзию, безумие, тюрьмы, власть, везде мы показывали, как субъект конструирует сам себя. Это выглядело как развенчание, деконструкция, сбрасывание священных покровов с приключения человеческой жизни. Но мы стремились не обес­ценить человеческое существование, а восстановить его ценность. Ведь субъект остается живым, только ставя себя под вопрос. Защита и прославление субъективности представляется мне противоядием против глобализации рынков и образов. — Ставить под вопрос — это совершать акты рефлексии. Субъективность = рефлексия.

5. В чем для вас привлекательность психоанализа?

Психоанализ — это тоже бунт, попытка вернуться в прошлое, чтобы изменить судьбу и родиться заново. Это риск, авантюра, которую проводишь на границах самого себя. Без психоаналитического расщепления субъекта на сознательные и бессознательные инстанции у нас не было бы средств для самоосмысления. — Смысл психоанализа не в исследовании комплексов, а в рефлексии.

6. Куда идет Европа?

Европейские народы, подобно пациенту психоаналитика, мечутся между национальной депрессией и маниакальными вспышками национализма. Чтобы сблизиться, нам нужно стать чужаками для своих национальных общин, иностранцами для самих себя. Нация может стать чем-то большим, частью Европы как единого проекта, если сможет понять себя как федерацию уважающих друг друга чуждостей. Великая французская культура в наибольшей степени является французской культурой, когда ставит себя под вопрос и смеется над собой, ведь в смехе жизнь, как и в связи с другими. — Видимо, есть два способа функционирования многонациональных обществ. Первый,- это путь устранения национальных особенностей, «национальная депрессия». Второй путь —  сохранение индивидуальностей и «федерация уважающих друг друга чуждостей». Это формирование нового «системного представления», объединяющего «системные представления» отдельных культур. Это требует другой рефлексии. Но это стоит того, ведь только рефлексирующий субъект способен «смеяться над собой».

7. Вы феминистка?

Я несколько разочарована в феминизме, ведь свобода — это всегда одиночество и самостоятельность. Нельзя быть свободным и чувствовать себя частью стада. Феминистки хотят, чтобы женщины объединились, подобно тому, как марксисты хотели создать стадо из рабочих. Для меня важна особость и отдельность каждой личности, но это связующая чуждость, она дает возможность подлинных отношений между людьми. — Простой протест не создает добавленной ценности. Фотография несет туже самую информацию, что и ее пленка (негатив). Поэтому смена знака ничего не дает. Ценность создается, если формируется новое «системное представление».